И эта давняя любовь

Александр Блок умирал тяжело и страшно. И не только его физическое угасание было ужасным: что поделаешь, смерть чаще всего внешнему виду человека не придает особого величия и прелести. Хуже было то, что и в его внутреннем мире произошла видимая перемена, в которой явно просматривались признаки не просто предсмертной истерии, а наступающего безумия. Казалось, в мозгу этого человека внезапно появился некий всеразрушающий злой гений, который с каждым часом все больше и больше подчинял себе личность великого поэта, пытаясь до основания уничтожить ее остов.

Резко обострилась его всегдашняя нервность, усилились вспышки раздражения. Летели на пол, вдребезги разбивались о стену, пузырьки с лекарствами. Блока стали приводить в исступление вещи. Он в щепы сломал несколько стульев, разбил кочергой стоящий на шкафу бюст Аполлона.

В последнее время Блок почти не допускал к себе никого, кроме жены. И она, Любовь Дмитриевна, до последнего вздоха поэта оставалась рядом с ним...

Рядом с Шахматово, где в теплое время года жили Блоки, находилось имение Боблово — имение всемирно известного химика Д. И. Менделеева. Именно там и состоялась первая встреча четырнадцатилетнего Блока с тринадцатилетней дочерью создателя периодической системы элементов. Очень серьезная, неприступная с виду барышня с голубыми глазами и тяжелой золотистой косой вряд ли сразу затронула сердце Александра, но определенно запомнилась ему.

А следующим летом Блок уже прискакал в Боблово на белом коне. И, как сказочного принца, Люба встретила его на крыльце в розовом платье. Но это была всего лишь прелюдия к тому страстному, насыщенному драматическими сюжетами роману, в котором им обоим суждено было в будущем стать главными героями...

Решающим моментом в отношениях Блока с Любовью Менделеевой стала постановка летом 1898 года «Гамлета»: Люба играла в нем Афелию, Александр — принца Датского. Именно тогда, только что окончивший гимназию Блок, понял, что безоглядно влюблен. Но эта любовь с первых ее аккордов стала не просто неземной, а почти мистической. Иными словами, в цветущей девушке из плоти и крови, он узрел нечто сверхъестественное — «Таинственную Деву», «Величавую Вечную Жену», «Душу Мира».

Однако Любу, прочно стоявшую на твердой земле, такое отношение к ней не просто не устраивало, оно ее тревожило. Бесконечные прогулки по зимнему Петербургу, таинственные встречи в Казанском и Исаакиевском соборах, чтение стихов и вся, связанная с ними заумная философия, инстинктивно настораживала ее. Ей, молодой, здоровой девушке хотелось не возвышенных слов, а настоящей страстной земной любви. И она, не найдя ее, решила разорвать отношения с Александром. Но он был упрям и настойчив: он обезоружил ее страстными, на грани помешательства, письмами. И Люба уступила ему: в ночь с 7 на 8 ноября 1902 года, после бала в Дворянском собрании, Блок получил, наконец, согласие на брак.

Но даже это, вполне прозаическое решение Менделеевой не опустило Блока с небес на землю. И Любовь Дмитриевна уже стала воспринимать его мистическую восторженность с нарастающей отчужденностью. Она с горечью отмечала: «Одни песни... Вы меня, живого человека, с живой душой, не заметили, проглядели». Ее растущее раздражение порой взрывалось гневом: «Мне стыдно вспоминать этого фата с рыбьим темпераментом и глазами...»

А он-то полагает, что его избраннице чуждо все «земное». Она же, разочарованная, оскорбленная, только и ждала именно этого «земного», плотского, осязаемого. Ждала и устала ждать: «Никогда не заблудились мы с ним в цветущих кустах».

Блок же пытался убедить молодую жену, что им следует воздерживаться от физической близости. Он роковым образом полагал, что Великой Любви чужда обыкновенная любовь земная. И по этой причине в течение долгих месяцев их брак оставался чисто формальным.

Можно только представить, каково было молодой женщине с таким мужем. И она начинает искать выход для своей энергии в необузданном флирте. Все это не могло не сказаться на семейной жизни молодой четы. И если в их отношениях появилась сначала только легкая надтреснутость, то после вторжения в их жизнь Андрея Белого (Бориса Бугаева) она превратилась в кризис.

Поклоняясь, как и Блок, «Вечной Жене», он, тем не менее, скоропалительно влюбился в ее земную ипостась — Любовь Дмитриевну. И вместо того, чтобы сразу оттолкнуть мистика, она проявила слабость. В ответ на письмо с признанием в любви, которое Белый передал ей, уезжая в июне 1905 года из Шахматова, она написала: «Я рада, что Вы меня любите; когда читала Ваше письмо, было так тепло и серьезно. Любите меня — это хорошо, это одно я могу Вам сказать теперь (...) я не покину Вас, часто буду думать о Вас...»

«Я Вас не забываю и очень хочу, чтобы Вы приехали этой осенью в Петербург», — писала она уже в августе 1905 года.

Целых три года продолжалось трагично-нелепое перетягивание каната, когда она то приближала к себе восторженного поклонника, то гнала его прочь. Хуже всего то, что опасная и изнурительная игра протекала на глазах не только Блока, но и его матери.

В конце концов, в марте 1906 года Любовь Дмитриевна уже почти согласилась сдаться настойчивому воздыхателю и уехать с ним в Италию, но он в последний момент трусливо сбежал.

Но и Блок не являл собой пример монашеской добродетели, не вел жизнь затворника. У него в это время начался головокружительный роман с Натальей Николаевной Волоховой — актрисой театра Комиссаржевской, с которой он познакомился снежной зимой 1906—1907 годов на одном из петербургских балов. «Волохова была тонкая, бледная, с черными, дикими и какими-то мучительными глазами, с худыми руками, с поджатыми крепко губами, с осиною талией; черноволосая, сдержанная; во всем черном...», — так писал о Волоховой Андрей Белый в своих воспоминаниях «Между двух революций».

«И еще поразительна была улыбка, сверкавшая белизной зубов, какая-то торжествующая, победоносная улыбка. Кто-то сказал тогда, что ее глаза и улыбка, вспыхнув, рассекают тьму. Другие говорили: «раскольничья богородица». Но странно: все это сияние длилось до тех пор, пока продолжалось увлечение поэта. Он отошел, и она сразу потухла, Таинственный блеск угас — осталась только хорошенькая брюнетка», — это уже оценка красоты Волоховой, данная теткой поэта, М.А. Бекетовой.

Наталье Николаевне Блок посвятил написанный им за две январские недели цикл стихов «Снежная маска», занявший почетное место среди лучших образцов мировой лирики. Первое издание цикла, вышедшего в свет в апреле 1907 года, он предварил откровенным обращением: «Посвящаю эти стихи Тебе, высокая женщина в черном, с глазами крылатыми и влюбленными в огни и мглу моего снежного города».

Казалось, брак Блока качается на волоске. Он захвачен снежным вихрем, а Люба, залечив нанесенные Белым душевные раны, в жажде самоутверждения подалась в актрисы. Помятуя о сыгранной в Боблове роли, она уверена, что должна и может выступать на большой сцене. Пробует играть у Мейерхольда, но без успеха. Начинать пришлось в наспех сколоченной труппе. Гастролировали в провинции: Херсон, Полтава, Боржом...

Вскоре и Блок расстался со своей возлюбленной. Трудно говорить о причинах разрыва. Возможно, они были те же, что и у Любови Дмитриевны. А может, как считают некоторые, причина была в том, что Блок отверг предложение Волоховой закрепить отношения узами брака.

Как бы там ни было, но разрыв он переносил тяжело. Глухие улицы, ночные загородные рестораны, где Блок, предаваясь всемирному запою и распутству, стремится утопить тоску в вине и проститутках. Но тщетно. Ее «змеиные», ее «крылатые глаза» вновь и вновь тревожат оглушенную вином память. Она все равно неотступно стоит перед его внутренним взором.

Но все, как известно, проходит. Успокоился со временем и Блок. Он получает письма от Любы, отвечает на них. Их по-прежнему тянет друг к другу. Однако, невзирая на неистребимую тягу, плоды долгой разлуки, как правило, горькие.

«Безумно тебя люблю и тоскую о тебе», — пишет Любовь Дмитриевна. А затем, словно издеваясь: «Есть у меня флирт с милым мальчиком. Но я целуюсь с ним». И еше: «Милый, прости мне мою опущенность... Конечно, вспоминаю я о тебе, милый, но творится со мной странное...»

«Странность» — это близость с молодым, на год младше ее, актером на второстепенных ролях Константином Давидовским, за которым она следует в Житомир, где живет его мать, и терпеливо переносит ее неприязнь и капризы.

Блок на этот бурный роман откликнулся следующей беспощадной записью в дневнике: «Ответом на мои никогда не прекращавшиеся преступления были: сначала А. Белый, потом её Чулков и какая-то совсем мелочь. А... потом — хулиган из Тмутаракани, — актеришка... теперь — не знаю кто». Видимо, и по этой причине тоже, когда после долгих лет раздельной жизни любовь Дмитриевна возвратилась домой, Блок не только простил ее, но и принял ее маленького ребенка, которого отняла у них смерть...

«Мир — театр, люди — актеры». Слова великого Шекспира очень точно характеризуют Блока и его жену в этот период. Они словно живут в параллельных мирах: в письмах и реальной жизни...

Любовь Александровну Дельмас Блок впервые увидел в октябре 1913 года, в спектакле петербургского Театра музыкальной драмы. Поначалу он не искал с ней свиданий. Словно робкий мальчишка следовал за ней по улицам, часами простаивал у ее окон и, само собой разумеется, посещал все спектакли с ее участием.

В этот же период он пишет к жене из Петербурга, переименованного в Петроград, письмо, в котором есть такие строки: «Я работаю, вижу людей и Л.А. Дельмас». Любовь Дмитриевна прекрасно понимает, что скрывается за этим, вроде бы случайным, упоминанием имени актрисы.

А через несколько месяцев в очередном послании жене он снова пишет: «Думаю, что не только в письме, но и на словах я не скажу тебе о своем, потому никому, даже тебе, говорить не надо; а, что главное, ты и сама поймешь». Люба знает, что это опять о Дельмас. И пусть сейчас он посвящает своей новой возлюбленной дышащий неистовой страстью цикл «Кармен», она понимает, что навсегда сохранится ее связь с Блоком...

«За месяц до смерти рассудок больного начал омрачаться. Это выражалось в крайней раздражительности, удрученно-апатичном состоянии и неполном сознании действительности. Бывали моменты просветления, после которых опять наступало прежнее. Доктор Пекелис приписывал эти явления, между прочим, отеку мозга, связанному с болезнью сердца. Психостения усиливалась и, наконец, приняла резкие формы. Последние две недели были самые острые. Лекарства уже не помогали, они только притупляли боль и облегчали одышку. Процесс воспаления шел безостановочно и быстро. Слабость достигла крайних пределов... Ал. Ал. жестоко страдал до последней минуты...» (Бекетова М.А.)

Скончался Блок в 10 часов утра в воскресенье 7 августа 1921 года в присутствии матери и жены.

Предыдущая       Любовные истории      

comments powered by Disqus