Призрак матроса Андриотти

В 1922 году от причала Веллингтона в Новой Зеландии отправилось в дальнее плавание грузовое судно «Оровайти». Оно должно было пересечь Тихий океан с тем, чтобы достигнуть Сан-Франциско. В состав команды входил очень странный человек средних лет, итальянец Тамаззино Андриотти. Странность его заключалась в том, что он был нелюдим и мрачен, говорил резкими, отрывистыми фразами, голос его скрипел, как несмазанное тележное колесо. Он вешал на стену кубрика большое распятие, вырезанное из палисандрового дерева, и в самое неподходящее время начинал молиться, встав перед ним на колени. Кок говорил, что Тамаззино у себя на Сицилии совершил убийство, и его мучает совесть, потому он все время и молится. Матросы подсмеивались над Тамаззино. Однако итальянец не реагировал на их грубые шутки. Кое-кто из команды видел, как он во время ночной вахты грозит небесам кулаком.

Однажды во время шторма Андриотти неожиданно закричал: «Силы ада призывают меня!»— и бросился за борт. Один из матросов кинул бултыхающемуся в воде Андриотти спасательный круг. Итальянец не умел плавать, но он и не пытался спастись и на глазах у изумленной команды быстро пошел ко дну. Прыгать в бушующее море, чтобы спасти Тамаззино, никто не решился. Шторм неожиданно закончился, словно Посейдон утихомирился, приняв человеческую жертву. Инцидент произвел на команду ужасное впечатление, капитан даже распорядился открыть бочонок с ромом, чтобы помянуть утонувшего...

...Вскоре на корабле появился призрак Андриотти. Никто его не видел, однако матросы слышали скрипучий голос итальянца, который нельзя было спутать ни с чьим другим.

Вот как позднее рассказывал об этом машинист Том Висби:

— Качка была сильной, и меня мучила морская болезнь. В четыре часа утра я вышел на палубу и пошел к баку. Дул сильный ветер. Светила полная луна. На палубе я был в полном одиночестве. Вдруг волосы встали дыбом у меня на голове. За спиной раздался голос Андриотти! Несомненно, это был его голос, итальянец говорил по-английски с акцентом, да и тембр был таким, что ни за что не спутаешь. Он бормотал что-то неразборчивое. Я обернулся, но никого не увидел. Мою болезнь как рукой сняло.Я затих, боясь пошевельнуться, и прислушался, но ничего не услышал, кроме обычного скрипа такелажа. Так прошло несколько минут. Потом я отправился на корму. Вдруг снова послышался голос Андриотти. Я обернулся — никого! Через несколько минут я услышал слова: «Иди сюда...» Они доносились с носа, с того места, где находятся швартовы. Я подошел к якорной цепи и положил на нее руку там, где она была намотана на ворот. И снова тот же астматический, прерывающийся шепот! Теперь я понял, откуда доносятся звуки. Это звенья якорной цепи терлись друг о друга. Они и создавали звук, похожий на тихий голос. Попробуйте потереть два неровных, неотшлифованных куска железа друг о друга, и вы услышите тот же звук. Я даже засмеялся. Взял веревку и плотно перевязал цепь, так что отдельные звенья не могли перемещаться друг относительно друга. Довольный собой, отправился спать.

На следующеее утро я доложил помощнику капитана, что поймал призрак и связал его. Однако когда мы подошли к якорной цепи, веревки там не оказалось.

Том Висби расспрашивал товарищей, пытаясь узнать, кто снял веревку, однако никто не признавался. Веревка не могла развязаться сама, Том очень крепко завязал ее.

На следующую ночь голос Андриотти услышал самый молодой матрос, 16-летний Джонни. «Твои родители совершили страшный грех, не окрестив тебя», — услышал он прямо над своей головой. Была темная ночь, и матрос никого не видел. Он испугался и побежал в кубрик, где разбудил товарищей. «Откуда он знает, что я некрещеный?! Я никому об этом не рассказывал!» — кричал Джонни, дрожа всем телом. Несколько членов команды взяли фонари и пошли на палубу. Они осмотрели все судно, залезли даже в машинное отделение и в грузовые отсеки, но никого не нашли.

Капитан «Оровайти», сорокалетний морской волк Питер Николлз, не верил в призрак, пока сам не убедился в его присутствии на корабле. Однажды ночью он проснулся от шума. Ему показалось, что в каюте кто-то есть. Он зажег свет и с удивлением заметил, что стул отодвинут от стола. Между тем капитан всегда задвигал стул, прежде чем лечь спать. Он встал и убедился, что на верхнем листе пачки бумаги, лежащей на столе, что-то написано. Оказалось, там большими неровными буквами было выведено: «Отдайте мое жалованье моей сестре Марии». Внизу стояла подпись — Андриотти. Николлз был поражен. В каюту никто войти не мог — дверь была закрыта на задвижку.

Плавание продлилось еще две недели, за это время еще несколько членов команды слышали голос призрака. Чаще он давал о себе знать ночью, на палубе. Иногда он передвигал вещи. Матросы хотели открыть его сундучок, но не могли этого сделать, так как он был заперт на ключ. Тогда матросы решили взломать сундучок, но он чудесным образом открылся сам. Там лежал выходной костюм Тамаззино, палисандровое распятие и золотая булавка для галстука. Сверху — записка: «Отдайте мои вещи Марии».

Когда «Оровайти» пришвартовалось в порту Сан-франциско, капитан заказал мессу в католическом храме за упокой души погибшего матроса и разыскал его сестру. Она рассказала историю Тамаззино. На родной Сицилии он был крестьянином и женился на красавице Паоле. На нее положил глаз сын местного богатея и изнасиловал Паолу. Не в силах стерпеть позора, молодая женщина наложила на себя руки. Тогда Андриотти объявил вендетту и убил сына богатея. После этого он бежал с Сицилии и нанялся матросом на первое попавшееся судно. Семья Тамаззино вынуждена была переехать в Америку, так как боялась мести. Мария очень удивилась, увидев золотую булавку: «В нашей семье никогда не было таких дорогих вещей». Подумав, сицилийка добавила: «Наверное, эта запонка принадлежала насильнику».

Сергей МИХАЙЛОВ