Интересные сайты:



Сексуальный меланхолик

Если и был художник, который не испытывал сексуального неистовства, то это, конечно, Дега. И в то же время, как это ни парадоксально, именно он оставил после себя самые прекрасные и соблазнительные образы шлюх и борделей.

Серия монотипий, известная под названием «Сцены в закрытых домах», состоит из пятидесяти листов. Большинство из них выполнены черными чернилами, и лишь некоторые оттенены пастелью. Практически все эти немного упрощенные, как будто незавершенные рисунки изображают девочек, развалившихся на канапе в салонах. Иногда девочки одеты в короткие рубашки, так что можно видеть их груди, однако чаще всего на них нет ничего, кроме чулок, шлепанцев и ленточек в волосах и вокруг шеи. Это — униформа их профессии, неоднократно описанная в литературе того времени.

Рисунки Дега

Все эти женщины изображены в форме ожидания. Тем не менее, соблазнительность, которую они источают, никогда не выходит за пределы простого оголения их полового органа или ягодиц.

Однако более всего поражают сцены, на которых изображено то, что можно было бы назвать сексуальными отношениями, и которые могут произойти только по воле завсегдатая таких мест. Девочки изображены в одиночестве, в позе отдыха, с задранными вверх ногами. Однако следов клиента на этих монотипах нет. И вообще он в виде человека в черном редко появляется на эстампах Дега. Чаще всего его присутствие только подразумевается.

Эти рисунки семья Дега обнаружила после смерти художника в одной из его папок. Шокированный увиденными иллюстрациями, его брат Рене уничтожил те из них, которые показались ему откровенно порнографическими.

Большинство почитателей таланта Дега тоже были сбиты с толку этими монотипами. Они не хотели верить, что эти рисунки могли принадлежать художнику с возвышенным, почти аристократическим взглядом на искусство. Все это казалось настолько неожиданным, что многие видели в этой,серии выплеснутую наружу сексуальную навязчивость и, одновременно, страх перед тем невидимым притяжением, которое исходило от секса.

Но так ли все обстояло на самом деле? Для всех друзей-художников, предававшихся распутству с очаровательными натурщицами, отношение Дега к своим плотским потребностям было полной загадкой. После того, как ему исполнилось тридцать, никто не мог сказать, что у Дега есть любовница. В письме Берте Моризо, датированным 1869 годом, Эдуард Моне утверждал, что Дега «не способен ни любить женщину, ни сказать ей об этом, ни сделать этого».

А Ван Гог, отвечая на письмо Эмиля Бернара, так отозвался о любовных сумерках своего коллеги: «Почему ты говоришь, что он плохо совокупляется? Дега живет, как скромный нотариус и не любит женщин, зная, что если бы он их любил и много совокуплялся, будучи нервнобольным, то стал бы неспособным к живописи. Его живопись смела и безлична, так как он согласился быть не более чем скромным нотариусом, боясь сексуальных излишеств».

Кто прав из этих двоих, сказать трудно. Скорее всего, после своей сдержанной юности («Я, как и все молодые люди, страдал, но я никогда не распутничал», — признался он в конце своей жизни) Дега впал в своего рода сексуальную инерцию, из которой так и не смог выйти. Энник однажды признался Эдмону де Гонкуру, что у него и Дега были две любовницы, сестры, и что любовница Дега постоянно жаловалась на половое бессилие художника.

Однажды, — это уже признание одной натурщицы, — Дега отбросил свои кисти, но не для того, чтобы кинуться на нее, как поступали другие, а для того, чтобы ее причесать.

В 30-е годы Сюзанна Валадон следующим образом ответила на вопрос о том, была ли она любовницей Дега: «Я — никогда! Он слишком боялся! Никогда мужчина не делал мне столько комплиментов по поводу моей кожи, моих волос, моих мускулов акробатки. Он хвалил меня так, как хвалил бы лошадь или танцовщицу... Его восхищение было исключительно духовным, оно относилось к моему телу канатоходки».

Эта любовь к женскому телу и горечь из-за того, что ему приходилось отказываться от удовольствий, которое оно дарило, красной нитью проходило сквозь все его творчество. Обнаженную фигуру он очень внимательно изучал, и иногда его карандаш замедлял движение, когда он рисовал половые органы, этот королевский кусок женской анатомии. Однако бессилие вынуждало его воздерживаться, отбрасывая свои желания на значительную дистанцию. А чтобы убить очарование женским телом, он рисовал желчные портреты путан, ожидающих клиента. Для того, чтобы успокоить себя, нет ничего лучше искусства.







Предыдущая     Статьи     Следущая




comments powered by Disqus





Дружественные сайты: