Интересные сайты:



Слёзы любви и горя

В жизнь Гектора Берлиоза выдающаяся драматическая актриса Гэрриет Смитсон вошла в сентябре 1827 года, когда в «Одеоне» группа английских актеров давала трагедию великого Шекспира «Гамлет». В ней Смитсон играла роль Офелии. Гектор присутствовал на этом спектакле и был потрясен не только игрой актрисы, но и ее красотой.

Гектор Берлиоз и Гэрриет Смитсон

Затем были новые представления, в которых Смитсон также блистала. И всякий раз, увидев ее на подмостках, Гектор впадал в транс, сопровождаемый погружениями в забытье и безумными блужданиями.

Он мог отключиться в любом месте: на снопах в поле, на лугу, на берегу Сены.

Однажды забытье застало его за столиком кафе «Кардинал». Там он оставался пять часов, к великому ужасу официантов, которые посчитали его мертвым.

Вскоре Гектор уже не мог довольствоваться лишь лицезрением актрисы на сцене. Чтобы увидеть ее поближе, он стал часами бродить у театрального подъезда. Она же проходила мимо, даже не взглянув на него.

Вскоре актриса и вовсе покинула Париж и отправилась сначала в Амстердам, а затем на свою родину, в Лондон. Но Гектор продолжал преследовать ее, регулярно отправляя на адрес Гэрриет письма.

Казалось бы, ничто не могло заглушить неистовую страсть молодого композитора к известной актрисе.

И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, в чувствах Гектора произошла резкая перемена: он неожиданно влюбился в юную и очаровательную Камиллу Мок. Более того, он решил жениться на ней. Благо, и возлюбленная не противилась его предложению. Правда, ее матушка считала, что ее дитя достойно более привлекательной партии. Но после ошеломляющего успеха «Фантастической» симфонии Берлиоза и лавины почестей, которые свалились на него, мадам Мок смягчилась и вскоре стала называть Гектора «мой дорогой зять».

Казалось, все складывалось как нельзя лучше. Правда, единственное, что омрачало счастье Берлиоза — скорая поездка в Рим, где ему предстояло пробыть в разлуке с милой Камиллой почти целый год. Гектор даже пытался хлопотать, чтобы его оставили в Париже, сохранив стипендию. Но получил отказ.

Итак, Италия. Но красоты Флоренции и Рима его волнуют мало: все его мысли заняты Камиллой. Он каждый день ждет от нее весточки. Но писем все нет и нет.

И вот, наконец, 14 апреля 1831 года пришло долгожданное послание. Однако, к удивлению Гектора, адрес был написан не Камилой, а рукой ее матери, госпожи Мок. Он нетерпеливо вскрывает конверт. Читает... «Ее достойная маменька обвиняла меня в том, что я внес смятение в семью, и сообщала о свадьбе своей дочери с господином П.., — писал впоследствии в своих "Мемуарах" Берлиоз. — Слезы ярости брызнули у меня из глаз, и в тот же миг было решено: лечу в Париж и там без всякой пощады убиваю двух виновных и одного невиновного. Разумеется, что, совершив сие благое дело, мне предстояло убить и себя». Вот так, не больше и не меньше!

Для осуществления мести он приобрел два двухзарядных пистолета и пузырек с ядом. А чтобы гарантировать полный успех своему тайному замыслу, он даже решил явиться в стан своих врагов в наряде горничной.

И вот, вооружившись до зубов, Гектор отправился в Париж. Но по мере того, как он приближался к цели, решимость его все ослабевала. А в Генуе он и вовсе отказался от своей затеи, посчитав, что умирать, не достигнув головокружительной славы, глупо.

* * *

9 декабря 1832 года Гектор вновь увидел свою Офелию. И с первого мгновения опять неистово запылал. А Гэрриет? Она, по все вероятности, вначале терпела его, потом смирилась и, наконец, свыклась с его присутствием. В этот период их отношения были далеко не безоблачными: ссоры сменялись примирениями, пламя страсти холодом отчуждения...

Не Гектор уже во власти Гэрриет, а она — во власти Гектора. Опьяненный счастьем взаимной любви, композитор написал отцу письмо, в котором сообщает, что намерен жениться на ирландке Гэрриет Смитсон. Однако родители не дали согласия на брак. Да и Гэрриет пока ни чего конкретного по этому поводу не сказала.

К тому же, между влюбленными продолжали вспыхивать шумные скандалы. А в конце августа, в разгар очередной шумной ссоры, Гектор даже попытался в комнате Гэрриет покончить с собой.

«Она упрекала меня в том, — писал он, — что я ее не люблю. В ответ, впав в отчаяние, я принял яд у нее на глазах. Душераздирающие крики Гэрнетты!.. Предел отчаяния!.. Мой жуткий смех!.. Желание вернуться к жизни при виде необыкновенных свидетельств ее любви!.. Рвотное... Ипекакуана!.. Меня выворачивало два часа!.. Два дня я был болен и выжил».

Видя, как Берлиоз теряет рассудок от нахлынувшей страсти, его друг Жюль Жанен предпринимает следующий шаг: однажды он представил Гектору девушку ослепительной красоты, но чем-то похожую на несчастного затравленного зверька. Ее история была печальна. Несчастное создание купил один старик, который обращался с ней, как с рабыней, и засадил в подвал, чтобы принудить поддаться его ласкам.

Узнав о подобной жестокости, Гектор плакал от жалости. Тогда Жюль Жанен предложил ему уехать с девушкой в Германию, где после Италии Гектору предстояло продолжить свое образование.

Точно не известно, проведала ли Генриетта об угрозе бегства своего возлюбленного или ее к этому толкнули другие причины, во всяком случае, она, наконец, сказала «да». Услышав об этом, Гектор едва не лишился чувств. А та мученица неожиданно исчезла. Скорее всего, наш герой так никогда и не узнал о той милосердной истории, в которой он на время оказался по вине своего друга.

30 октября 1833 года состоялось протестанское бракосочетание в английском посольстве: Гектор Берлиоз и Гэрриет Смитсон стали мужем и женой, обретя, наконец, счастье в объятиях друг друга.

Еще большую радость испытали влюбленные, когда 14 августа 1834 года родился маленький Луи. Казалось бы, чего еще желать. Но семейную жизнь омрачали козни недоброжелателей, которые были настолько успешными, что практически закрыли перед Берлиозом сцены всех парижских театров. А такая ситуация, безусловно, самым худшим образом отражалась на материальном положении маэстро. В поисках средств существования приходилось не только колесить по Европе, где его успех был невероятен, но даже отправляться в провинцию, чтобы получить дополнительную сотню-другую франков.

Кроме коварства недоброжелателей, Гектор испытал и другие, не менее жестокие, удары судьбы. 14 февраля 1837 года скончалась его мать, затем, в начале 1839, тихо угас его восемнадцатилетний брат Проспер...

Не меньше печалили Гектора и те мелкие драмы, которые каждодневно происходили в его семейной жизни. Лишенная опьяняющего успеха на сцене, прикованная к дому из-за ребенка, Гэрриет становилась неуживчивой и ревнивой. Она постоянно обследовала одежду и непокорную шевелюру мужа, готовая ринуться на него при малейшем подозрении в неверности. Она пыталась найти следы измен мужа в его фельетонах, в перехваченных письмах, в записках...

Мисс Смитсон, выходя замуж за Берлиоза, была уже слишком стара для него. Душевные волнения еще больше ускорили разрушительную работу времени; вместо того чтобы стареть год от года, она старилась день ото дня. И чем больше старилась она лицом, тем больше молодела сердцем, тем больше росла ее любовь, превращаясь в жестокую пытку для нее и для него.

А Гектор, в то время как его супруга сгорала от ревности, без устали завлекал красоток, расточая им мадригалы. Наконец, в начале 1842 года, его страстное сердце замирает от восторга при виде молодой смазливой певички Марии Ресио. Гектор снова расправляет свои вечно трепещущие крылья для новой любви.

Уже в сентябре того же года вместе с Марией он отправляется в Брюссель, где надеется поправить свое материальное положение. Но, увы, надежды не оправдались, и он вынужден был возвратиться к семейному очагу. Гэрриет взбешена. Но остановить Гектора она не может.

В январе 1843-го, когда жены и маленького Луи не было дома, Гектор покинул семью и вместе с Марией Ресио отправился в Германию, где надеялся услышать беспристрастное мнение о своей музыке...

Берлиоз вертелся, словно белка в колесе. Он переезжает из одной европейской столицы в другую, и всюду его выступления сопровождает шквал оваций, восхищенные отзывы прессы и немалые денежные доходы. Особенно успешной оказалась поездка в Россию. Но средств все равно не хватало. Как-никак, а ему приходилось содержать две семьи: Гэрриет с сыном и Марию с матушкой.

Конечно, все было бы по-другому, если бы его приняли на родине. Но, увы, несмотря на победоносные сообщения, поступавшие из Вены, Берлина и Петербурга и публиковавшиеся в парижских газетах взволнованные отклики, Париж не соизволил заметить возвращение Гектора.

Помимо проблем с театральной общественностью, на Гектора свалилось также немало бед и семейного характера. В 1848 году умер его добрый отец доктор Берлиоз.

С катастрофической быстротой ухудшалось здоровье Гэрриет: она уже почти не поднималась с кровати. И чем ближе подходила Офелия к смерти, тем больше винил себя Гектор. Его угнетало жестокое раскаяние, мрачные угрызения совести за свое отношение к ныне парализованной, обиженной судьбой женщине, которую он когда-то страстно любил, а потом заставил горько страдать.

Наконец, 2 марта 1854 года сердце Гэрриет перестало биться. Узнав о роковом конце жены, Гектор долго рыдал, вспоминая прошлое.

Смерть Генриетты заставила Гектора задуматься о бренности и скоротечности жизни.

Смерть уже унесла его юного брата Проспера, так гордившегося им; мать, едва начавшую раскаиваться в своей непримиримости к одержимому музыкой сыну; отца — воплощение доброты, чей достойный образ вставал перед ним в часы смятений, чтобы подать совет и умерить пыл; сестру Нанси и, наконец, Гэрриет, его Офелию, которую он некогда так воспевал и никогда не переставал любить...

19 октября 1854 года Гектор вступил в брак с Марией Ресно. Была тихая, почти тайная, невеселая свадьба от того, что над ней витала смерть Офелии. Мария, умиротворенная замужеством и избавленная от ревности, стала спокойнее, покладистей, преданней. Успокоился демон страсти и в душе Берлиоза: пришла спокойная привязанность, подслащенная привычкой...

В 1860 году смерть снова напомнила о себе: 2 марта умерла любимая и верная сестра композитора Адель. Она была на десять лет моложе Гектора, и поэтому его горе было вдвойне тяжелее и слезы обильнее.

Не успела затянуться эта рана, как через год на Берлиоза обрушилось новое горе. 13 июня, в пятницу смерть совершила новое злодеяние: на этот раз ее жертвой стала сорокавосьмилетняя Мария.

Теперь, после смерти Марии, весь мир для Берлиоза сосредоточился в сыне. Он днем и ночью думал о своем мальчике, призывая в письмах хотя бы на короткое время посетить отчий дом.

Жизнь маэстро неумолимо катилась к закату: он приближался к своему шестидесятилетию. Однако, несмотря на возраст, потребность любить и быть любимым у него все еще не иссякла. Утешительницей одинокого измученного сердца Гектора в этот период стала некая Амелия. О том, когда и как появилась эта странная связь, история умалчивает, хотя и поясняет, что Амелия была молода и очень хороша собой. И, видимо, щадя ее нежную молодость, от своей новой избранницы он ничего, кроме искренней теплоты и нежного сострадания, не требовал. А еще через некоторое время он и вовсе расстался с ней.

После смерти Марии и расставания с Амелией, Гектор все чаще и чаще стал посещать кладбище. Оно стало излюбленным местом его прогулок. Там, среди белых надгробий и печальных кипарисов, он бродил и грезил наяву.

Однажды ночью во время такой прогулки его взгляд внезапно выразил ужас, а к горлу подступил комок. Гектор не поверил своим глазам. На новой мраморной плите он прочитал: «Здесь покоится Амелия... безжалостно унесенная жестокой судьбой на 26-м году жизни».

Имя, фамилия, возраст — сомнений быть не могло. Это она — скромная, чистая, невинная... Боль и ужас смешались в сердце Гектора, и он со стоном рухнул на соседнюю могилу.

* * *

Как-то, после очередной, живительной для него, встречи с сыном, Берлиоз вдруг очень явственно почувствовал, что ему необходима гавань для душевного отдыха, в которой можно было бы хоть на время спрятаться от треволнений внешнего мира.

И в поисках этого убежища для своей измученной души он все глубже погружался в историю своей жизни. И вот однажды его сердце взволнованно забилось: в нем опять вспыхнула страсть к Эстелле...

Гектору едва минуло 12 лет, когда он впервые влюбился. И предметом его страсти стала семнадцатилетняя Эстелла Дюбеф, гостившая в ту пору у родственников. «Увидев ее, я словно почувствовал электрический удар. Я полюбил ее — этим все сказано... Целые ночи напролет я пребывал в отчаянии... Ревность терзала меня при всяком незначительном слове, с которым мужчины обращались к моему кумиру... Мне было тринадцать лет, когда я потерял ее из виду... Мне было тридцать, когда, возвращаясь из Италии через Альпы, я различил вдали утес Сент-эйнар, и белый домик, и старинную башню... Мои глаза заволокло слезами... Я все еще ее любил... По приезде я узнал, что она вышла замуж. Но это вовсе не исцелило меня».

И вот в начале сентября 1864 года Гектор появился в Леоне, где в это время проживала Эстелла. А уже на следующий день, утром, он передал ей письмо, в котором умолял о встрече.

И вот они наедине, друг перед другом. В начале миг удивления, потом рассказы о себе. А в самом конце этого странного свидания Гектор неожиданно произнес: «Умоляю, дайте мне вашу руку, сударыня».

Она протянула. Опустив глаза, он поднес эту морщинистую руку к своим губам. И почувствовал, как замирает его сердце. Он близился к смерти, но любовь продолжала неиствовать в нем.

Однако Эстелла охладила пыл пожилого романтика. И при последующих встречах она вела себя в соответствии со своим возрастом и положением вдовы. Гектор же, несмотря на годы, был неизменно пылким, и от каждой новой встречи испытывал романтический прилив чувств.

«Такого рода страданья мне необходимы. У меня нет иного интереса в жизни», — писал он ей в Женеву. Гектор был искренен. Он самозабвенно любил Эстеллу, но она так и не поняла подобного пожара чувств.

* * *

29 июня 1867 года. В этот день несколько близких друзей Берлиоза решили организовать его чествование. Однако к назначенному времени, 9 часам вечера, Гектор не прибыл. Собравшиеся встревожились и отправили пианиста Риттера выяснить причину отсутствия композитора.

Тягостная картина предстала перед Риттером: на полу, обливаясь слезами, корчился Берлиоз. Его губы дрожали, слова прерывались тягостными стонами. «Это я, я должен был умереть, а не он, такой молодой», — словно заклятие, тихо бормотал он.

Какой ужас! Берлиоз говорил о Луи, капитане дальнего плавания в звании майора, о своем милом мальчике, который умер 5 июня в Гаване от желтой лихорадки. В тридцать три года! На краю света, в полном одиночестве, неизвестно как. И все два года, которые Берлиозу предстояло еще прожить на этом свете, его терзали одни и те же вопросы: «Как он умер? Какие последние слова произнесли перед смертью его холодеющие губы? Где это случилось — в Гаване или в открытом море?»

Кто знает? Возможно, 8 марта 1869 года, когда смерть уже витала над Гектором, его последние мысли были тоже заняты его любимым Луи, с которым он надеялся вскоре встретиться в загробном мире.

* * *

Однажды, когда со дня смерти сына прошло всего лишь несколько недель, Берлиоз встал с постели и отправился в консерваторию, где вместе с мальчиком из библиотеки учинил настоящее аутодафе. В высокой, широкой печи несколько часов подряд пламя пожирало его переписку, статьи о нем и статьи им написанные, его ноты и многочисленные наброски новых сочинений, быть может, шедевров, венки, возложенные за границей на его голову, — все было превращено в безликую груду пепла.







Предыдущая       Любовные истории      
comments powered by Disqus





Дружественные сайты: