Интересные сайты:



Тени лунного света


На заре минувшего века выдающийся французский астроном и популяризатор научных знаний Камилл Фламарион пришёл к выводу, что Вселенной управляет некий интеллектуальный разум, что в конструкции мироздания наша планета является лишь скромной частицей, тем не менее, подчиняющейся законам прогресса.

Конкретно же это означает то, что существуют высшие планы и цели, никоим образом не направленные лишь на обитателей Земли, а применимые повсеместно, всепроникающе - от глубин атомов до звёздных скоплений. Если в умозрительных построениях двигаться дальше, то становится вполне очевидным, что в космосе «разлито» универсальное динамическое начало, невидимое, неосязаемое, независимое от видимой весомой материи, постоянно влияющее, воздействующее на неё. На таком вот «динамическом элементе» зиждется разум неизмеримо выше нашего.

Как это порой случается с самыми «безумными» гипотезами, у них находятся горячие приверженцы. Одним из таких приверженцев стал наш великий соотечественник и гуманист - физик Андрей Дмитриевич Сахаров, на закате жизни увлеченно занимающийся проблемами космологии, посему волей-неволей не избежавший с точки зрения классических парадигм таких шатких явлений, как жизнь после смерти. Причём в лучистых формах, которые предсказывал ещё отец отечественной космонавтики Константин Эдуардович Циолковский. Сахаров и Циолковский со слов близких им людей, в сущности, высказываясь так же, как Фламмарион, не сомневались, что «психические загадки» вовсе не чужды явлениям астрономическим. Равно, как в том, что если душа бессмертна, если на небесах её будущая отчизна, то познание души не может оставаться чуждым познанию бесконечных пространств космоса - исконной области бессмертия. Поэтому, познание мироздания всегда подразумевало познание истиной природы человека и человечества.

Картинки философствующего астронома

К сожалению, ни Сахаров, ни Циолковский не оставили почерпнутых из повседневности фактов, подтверждающих неразрывную связь личностного посмертного существования с всесильным животворящим космическим вакуумом и размещёнными в нём телами, прежде всего, с планетами. В книгах Фламмариона этих «картинок», напротив, сколько угодно. И философствующий астроном, прозорливостью и широтой интересов которого можно восхищаться, увязывает феномен жизни после смерти с тем, «что ближе», с Луной. Заостряя внимание на том, что от лунных фаз, противостояний Луны и Солнца, частичных или полных солнечных затмений напрямую зависят интенсивность, периодичность вторжения призраков умерших людей - твёрдых и разряженных - в жизнь людей здравствующих.

Приведем пару-тройку наиболее аргументированных, сенсационных фактов, доказывающих, что осмысленная активность призраков и привидений неотделима от положения Луны на небосклоне. Только ли «настроение» ближайшей к нам планеты активизирует феномен? Вряд ли. Циолковский, к примеру, придерживался мнения, что вспышки на Солнце «в первую очередь вносят вклад в буйства чудес наших городов и домов». Не вступая в спор, что первично, что вторично, вчитаемся в «лунные истории» Фламмариона.

На границе света и тьмы

Первая из них примечательна тем, что университетскому профессору Р. Маркгэму Гилю удалось «отчётливо подглядеть» процесс «конденсации на границе лунного света и темноты совершенно натурального, совершенно, как живого, узнаваемого субъекта». Гиль в частности вспоминает, что в первый день Пасхи 1874 года, чувствуя усталость, присел отдохнуть. Услышав за спиной скрип открываемой двери, оглянулся. В свете полной луны увидел рослого мужчину, но не плотского, а «щедро накачанного лунным светом».

Профессор, всмотревшись в человека, который, будто желал, чтобы с ним заговорили, узнал собственного дядю. Что было невозможно, так как родственник после удара страдал от обездвиженности, к тому же проживал на отдалении 300 с лишним километров. Гиль, сознавая полную абсурдность ситуации, громко осведомился о том, как дядя решился на долгое ночное путешествие? Фигура, переместившись в самую яркую зону лунного пятна, ещё больше наполнившись лунным светом, всем своим видом показала, что явилась проститься. И впрямь, раздался характерный для дяди зычный голос: «Прощай, но тебе не дано понять, как и почему я здесь!». У профессора сдали нервы. Схватив наполненный водой стакан, размахнувшись, запустил в гостя. Звона разбитого стекла не услышал. Зато увидел, как фигура гостя рассыпалась на тысячи серебряных осколков, которые, собравшись в тучу, ударились о закрытую дверь, создав впечатление, что легко преодолели её. Дрожа от перевозбуждения, Гиль позвал слугу, осведомившись, есть ли кто посторонний в доме. Слуга, ответив отрицательно, тем не менее, пожаловался на то, что в коридоре поранил ногу осколками стекла, и это случилось при полном свете, созданном облаком густых серебряных искр, которое висело под потолком. Взяв лампу, Гиль вышел в коридор, где в бумажный кулёк собрал осколки стекла. Как только занялся день, изучил стекло. Несомненно, это были остатки толстостенного хрустального стакана, всегда стоящего на подносе рядом со стеклянным графином. Будучи преподавателем физики, Гиль, как не силился, так и не мог понять, каким образом осколки стакана, разбитого о закрытую дверь, попали на другую её сторону. Так же, как не мог понять природы лунного призрака и искрящего яркого серебристого облака, ещё три дня по ночам пугающего домочадцев и слуг. Экзотическую разгадку предложил отец профессора, после того как друг семьи месье Адком привёз известие о внезапной кончине дяди, на смертном одре выказавшем желание увидеть любимых племянника и брата. По дороге к дому покойного, отец сказал сыну, что его брат с детства страдал приступами сомнамбулизма. Проще говоря, был лунатиком. «Уж не потому ли призрак и всё с ним связанное было замешано и помешано на световых эффектах Луны, уж не потому ли, условно говоря, душа дяди состояла из корпускул лунного света, этими корпускулами воздействуя на материальное окружение, психическое и зрительное восприятие таких, как моя персона?» - вопрошает Гиль Фламмарион.

Мистика на Гибралтаре

Фламмарион отвечает на трудный вопрос посредством следующей, второй по счёту, истории, произошедшей в конце марта 1875 года в Гибралтаре с некой Кэт Болланд, заядлой книгочеей. Той памятной ночью, в полнолунье, молодая женщина, потеряв счёт времени, поглощала «Смесь» Кингслея, живописующего всевозможные чудеса и несуразности. Либо под влиянием «переполненности впечатлениями», либо, войдя в состояние, граничившее со сном, она вдруг почувствовала, что в комнате явно не одна. Тут ещё керосиновая лампа, заправленная накануне, выбросив густой чад, внезапно погасла. Как позже вспоминала Кэт, единственным освещением стал «какой-то неестественно яркий лунный свет, выбросивший вплотную к креслу чётко очерченную фигуру мужчины». Человек попытался заговорить, что следовало из движений его губ и жестикуляции рук.

Ничуть не испуганная, лишь крайне удивлённая, женщина попыталась вспомнить, где она видела этого субъекта, несомненно, знакомого. И её осенило. Это же денщик мужа, солдат Рамсей, которого она, выходив, спасла от смерти в госпитале Инвернесса! Но как он, не вызвав шума, попал в дом, надежно запертый, охраняемый свирепыми сторожевыми псами? На вопрос этот ответил сам Рамсей, предпочитающий держаться исключительно в лунных бликах. Пятясь вслед за ними, меркнувшими под влиянием наплывающих туч, он вымолвил: «Прощайте, хозяйка. Меня в пьяной драке убили в клубе «Инесса», куда вы меня пристроили сторожем». Луна ушла за тучи, поглотив Рамсея. Что касается лампы, она тут же зажглась сама собой.

Служанка Мадлен, войдя, объявила, что приехал муж. Муж, расстроенный и подавленный, сообщил, что бывший его денщик, бедняга Рамсей, истек кровью, и на последнем издыхании, как заклинание, непрерывно повторял имя госпожи Болланд. Чему удивляться, если по древним поверьям потоки лунного света могут переносить не только мысли, но даже призраки мёртвых и живых?

Древние поверья - поверья языческие - действительно, наделяли Луну и её свет свойствами влиять на живое и неживое. Фламмарион, оговариваясь, что «сей абсурд кажущийся, что в этом всесилие природы выражается», ссылаясь на «крохотный кусочек реальности», пытается убедить, что это так - не иначе: «Знакомый мой Г. Гортлинг поведал поразительную и вместе с тем ужасную историю, когда в Вандсворт-Роде болезнь, принятая за холеру, в считанные часы выкосила здоровое, полное сил и оптимизма дружное семейство его родственников. Предали земле сразу шестерых, с которыми Гортлинг накануне весело гулял по саду. Если бы смерти состоялись по причине эпидемии холеры, не был пощажён городок Вестборн Гарден. Однако с другими горожанами никаких неприятностей не приключилось. В чём тогда дело? А дело в том, что все Гортлинги были подвержены редкому недугу. На них губительно влияли полнолунья, часто заканчивающиеся ударами и разрывами сердца. Вскрытие в данном случае было, и подтвердилась непричастность холеры к трагедии».

Итожа, представляется уместным привести мнение К.Э. Циолковского, не считающего астрологию лженаукой, считающего планеты саморегулирующимися живыми, в глобальном смысле разумными системами. Земля, например, по мнению нашего знаменитого соотечественника, распоряжается буквально всем в человеческом социуме. Руководства к действиям внедряется ею в коллективное сознание человечества на бессознательном уровне. Всё, что есть в космосе, по мнению Циолковского, в том числе люди, Луна - неотъемлемые части организма мироздания, устроенного по принципу сообщающихся сосудов. Как во всяком организме, здесь ничто не случайно, всё закономерно. Потому феномен лунных бликов не выпадает из этого императивного универсального правила.

Александ ВОЛОДЕВ







Предыдущая      Статьи       Следущая




comments powered by Disqus





Дружественные сайты: